Empire V [= Ампир В ] - Виктор Пелевин

— Наоборот, - сказал он, - если тяга к женщине становится невыносимой, вампир кусает ее много раз, чтобы изучить ее душу и излечиться. Это помогает всегда. Но если у вампира другие планы, он не станет так поступать…

Локи поглядел на резиновую женщину на полу, и я понял, что заговаривать ему зубы дальше не получится.

— Ну-с, за работу. Отрабатываем удары. Давай…

Я занял исходную позицию. Резиновая женщина равнодушно глядела мимо меня в потолок своими синими глазами - если она и почувствовала что-то, ей удалось это скрыть.

— Приподнимись на локтях, - сказал Локи. - Перенеси вес на колено…

Выше… А теперь боковой удар коленом в бок. Вот так, отлично! Только не следует бить левой, потому что можешь повредить печень. Бей правой. Вот так.

Молодец! Теперь удары локтем…

Тема занятия была, конечно, сугубо прикладной, но некоторые аспекты происходящего волновали мое воображение. При каждом ударе голова куклы дергалась вверх-вниз, как будто она беззвучно смеялась над моими усилиями - а может, назло всему миру имитировала оргазм.

Я решил не смотреть на ее лицо и отвел взгляд. И мне стало казаться, что я лежу на надувном матрасе и наперегонки со всем остальным человечеством яростно переправляюсь к счастливому берегу, к далекому горизонту, где самых быстрых гребцов ожидает награда - солнце, счастье, деньги и любовь.

Следующий день был красивым и грозным. Дул сильный ветер, и в воздухе чувствовалась какая-то отрезвляющая холодная свежесть - наверно, предвестие осени. Солнце то выходило, то пряталось за тучи. Я открыл окна в гостиной, закрепив створки на вделанных в стену крючках, и зачем-то зажег свечи - хоть было светло. Залетавший в комнату сквозняк заставлял их огоньки дрожать, и это очень мне нравилось.

Ближе к вечеру позвонил Митра и спросил, как дела. Я рассказал о вчерашнем уроке Локи. Митра развеселился.

— Я же говорил, эта тема у старшего поколения табу. Примерно как с красным словцом. Все эти членовредительские методы, которым учит Локи, не стоит принимать всерьез. Джентльмен никогда не станет бить женщину ногой во время полового акта.

— А что делает джентльмен? - спросил я.

— Это индивидуально. Я, например, кладу на тумбочку пистолет или бритву.

Я не понял, шутит он или нет. Но следующая фраза Митры заставила меня забыть обо всем.

— Я чего звоню, - сказал он. - Сегодня у нас великое грехопадение…

По моему телу прошла холодная волна. Она возникла в районе солнечного сплетения и докатилась до кончика каждого нерва - словно у меня внутри включили ледяной душ.

— Как? Уже?

Митра засмеялся.

— Тебя не поймешь. То никак не дождешься, то слишком рано… Да не бойся ты. Ничего страшного в этом нет.

— Что мне нужно делать?

— Ничего. Жди, скоро приедет курьер и привезет тебе пакет. В нем будут инструкции.

— Можно я тебе перезвоню? - спросил я. - Если возникнут вопросы?

— Вопросов не возникнет, - ответил Митра. - Если, конечно, ты не будешь их специально выдумывать. Звонить не надо. Я тебя встречу.

— Где?

— Увидишь, - сказал Митра и отключился.

Я положил трубку и сел на диван.

Я точно знал, что не хочу никакого грехопадения. Мне хотелось одного - посидеть в тишине и успокоиться. Я надеялся, что мне придет в голову какая-то спасительная мысль, какой-то хитроумный выход из ситуации. Он, несомненно, существовал, и нужны были только несколько минут сосредоточенности, чтобы обнаружить его. Я закрыл глаза.

И тут в дверь позвонили.

Я встал и обреченно поплелся открывать.

Но за дверью никого не оказалось - только на полу стояла маленькая черная шкатулка. Я отнес ее в гостиную. Поставив шкатулку на стол, я отправился в ванную - почему-то мне захотелось лишний раз принять душ.

Я тщательно вымылся и причесался, намазав волосы гелем. Затем пошел в спальню и надел свой лучший наряд - комбинацию пиджака, рубашки и брюк, снятую с манекена в торговом зале "LovemarX".

Откладывать момент истины дальше было невозможно. Вернувшись в гостиную, я открыл шкатулку.

Внутри, на красной бархатной подкладке, лежал маленький сосуд темного стекла в виде сложившей крылья мыши. Вместо головы у нее был череп-пробка.

Рядом лежала записка.

Рама,

Пожалуйста, потрать пару минут, чтобы заучить наизусть приветствие, которое по традиции должен произнести молодой вампир. Оно очень простое:

"Рама Второй в Хартланд прибыл!" Надеюсь, ты с этим справишься.

У тебя может возникнуть вопрос - почему Рама Второй? По традиции к имени вампира в торжественных случаях добавляется номер, который играет роль фамилии. Я, например, Энлиль Седьмой. Это, конечно, не значит, что до меня было шесть Энлилей, а до тебя - один Рама. Их было гораздо больше. Но для краткости мы используем только последний разряд в порядковом числе. Энлиль Одиннадцатый опять будет опять Энлилем Первым.

Не волнуйся и не переживай. Все у нас получится.

Успеха,

Энлиль.

Я поглядел на флакон. Видимо, дальнейшие инструкции содержались в препарате. Подъедет черная машина, и меня куда-то повезут…

Я вспомнил, что Хартланд - это нечто полумифическое, геополитический фетиш, который мусолят на круглых столах в редакциях национально-освободительных газет, когда надо показать спонсорам, что работа идет полным ходом. Значения этого термина я не знал. Участники этих круглых столов, скорее всего, тоже.

Что здесь имеется в виду? Может быть, какое-то сокровенное место? От "heart" - сердце? Наверно, это метафора… Вообще-то, метафоры разные бывают, подумал я. Запрут в комнате с каким-нибудь бомжем и скажут - "хочешь быть вампиром - сожри его сердце…" Вот и будет Хартланд. И что тогда делать?

— Скоро узнаем, - сказал в комнате чей-то резкий и решительный голос.

Я понял, что это сказал я сам. Одновременно я заметил еще одну странную вещь. Мне казалось, что я полон сомнений и страхов - а мои руки тем временем деловито открыли флакон, вынув из него хрустальный череп… Какая-то моя часть умоляла не торопиться и отложить процедуру - но язык уже взял управление на себя.

Во флаконе оказалась ровно одна капля жидкости. Я перелил ее в рот и тщательно втер в верхнюю десну.

Ничего не произошло.

Я решил, что препарат действует не сразу и сел на диван. Вспомнив про приветствие, которое просил меня выучить Энлиль Маратович, я стал тихо повторять: